Русская душа с элементами джаза

Надя Бахирева:
”Я всю жизнь ждала эту музыку!”

Спрашиваю: “Волнуешься?”В ответ улыбается: “Нет”.Верю. Ей это в радость – выйти на сцену и спеть. Такая красивая, раскованная, теплая. Ведущий объявляет в микрофон: “Ladies and gentlemen - from St.Petersburg, Russia – Nadia Bakhireva!” Свет, музыка, аплодисменты - это её актерская стихия. Костюм у Нади роскошный, с кокошником, золотой вышивкой. Своим темпераментом, артистизмом и прекрасным голосом Надя уже покорила сцены Токио, Рима, Нью-Йорка… Ныне студентка Салем Академии, Надя Бахирева учится в Северной Каролине. Я видела её выступления в Винстон-Салеме. На Вечере русской поэзии она пела русские народные пес-ни, на академическом сольном концерте - арии из классических опер, в театре кабаре - цыган-ский репертуар… Девушка может всё! А еще На-дя - очень общительный человек. Я попросила её об интервью, и она не отказалась.

Надя, смотрю на тебя - ты воплощение русской души… Откуда в тебе это?

Родилась я в Саратове. На великой русской реке Волге. Лет с трёх мечтала быть актрисой. Занима-лась в очень хорошей студии при детском театре. Была довольно упёртая – пойду в Театральный по любому! Мне сказали: “Если ты так как есть пой-дешь, то ты никуда не дойдёшь”. Потому что была квадратная, несуразная (смеется), спорт терпеть не могла. И еще очень закомплексованная. Поехала в Питер и поступила в Театральную Акаде-мию, на актерско-эстрадное отделение. Раньше она называлась Театральным институтом, а теперь - СПА-ТИ (вместе смеемся). Санкт-Петербургская Академия Театрального Искусства. Закончила в 1998 году. Потом работала в театре Драматической Эстрады БУФФ.

А в твоей концертной программе напечатано БФФ. Это что опечатка?

Нет. Просто мне сказали, что БУФФ по-английски что-то плохое значит…и что у всех будет одна ассо-циация, если я такое в своё резюме поставлю… (смеется)

Вообще-то БУФФ это итальянское слово. В старые времена в Италии была такая комическая опера - Буффо. Во времена Россини на сцене шла серьезная опера, а в антракте игрались комичные вставки. Да-вали людям возможность расслабиться немножко после этой трагедии. Эти вставки были легкие, весе-лые. И это было начало эстрады.

Когда я туда пришла в БУФФ, дали мне там цар-скую роль – Екатерины Второй в спектакле “Казанова в России”. Про то, как Казанова приехал в Россию, Екатерина Вторая им заинтересовалась, а он ею пренебрег и влюбился в какую-то крепостную девку. Она эту девку сжила со света, естественно. Поставлено хоть и в комичном ракурсе, но весьма драматично.

А ты там пела?

Нет (смеется) - я была там единственная актриса, которая не пела. Поющая Екатерина Вторая выгляде-ла бы странно. Я там в основном… ходила по сцене в шикарном платье (смеется). Художник из Мариин-ского театра нам делал постановку. Потому меня была хорошая роль Мольери - юмористическая исто-рия любви, у меня там была кормилица (смеется). А петь я начала в эстрадных концертах.

А как же открылся тебе мир вокала?

А очень просто открылся – мне за это начали пла-тить (смеется). Оказалось, что с одной песней можно вписаться в разные концерты, спеть и тебе за это заплатят. Одна песенка много сил не отнимает. Я это быстро просекла (смеется) и стала делать песенный репертуар.

Первую свою песню помнишь?

Да. Денег в нашей семье тогда не было, потому что мы только переехали в Питер. Родители были безра-ботные, ели мы на мою стипендию. А мне нужен был концертный костюм. А мама для меня всегда шила.  Но у нас абсолютно ничего не было даже на матери-ал. Мама достала какие-то тряпки, которые накопи-лись в доме посуду мыть (они оказались довольно цветастенькие), скомбинировала их с кусочками шелка с моих детских новогодних костюмов и сдела-ла мне штаны, жилетку и кепку с желтым одуванчи-ком. И я исполняла в этом костюме мою первую пес-ню “Загулял парень молодой”. Добавила туда джазо-вую импровизацию.

Немудрёный был номер, но он неожиданно пошёл. И стала я петь русские песни. Мне прочили будущее Надежды Бабкиной. Но если серьезно народными песнями заниматься, то надо ехать по деревням, собирать песни. Я понимала, что меня на это не хватит. Я люблю все эти рябинушки, но не настолько, чтобы посвятить им свою жизнь. И долго я не могла выбрать, в какое русло мне податься и какое выбрать направление…

И что помогло тебе найти направление?

Помогла опять-таки денежная ситуация (смеется). В театре было уже просто не прожить, и поехала я в Японию. Мне тогда было двадцать лет. Пришлось покинуть первый раз родную страну на целых полгода. Мы ездили по разным городам Японии с русским шоу. Все были танцоры. Я была одна певица.

И как вас, русских женщин, воспринимали японцы?

На ура! Я в России такого восторга никогда не ви-дела, как в Японии. Питерская публика, сама зна-ешь, угрюмая, эмоций особенно не выражает, в луч-шем случае ручку пожмут. А японцы восторгаются всем неяпонским, всем европейским, даже тем, что ты по-другому выглядишь….

… что ты выше их всех на три головы…

…да, чувствовала я там себя странно… гулливе-ром в два с половиной метра ростом. Я не могла ничего купить из одежды (смеется).

А как японские мужчины?

Ээээээ… не выясняла… (смеется в голос).

…я имею в виду – поклонники, букеты….

Аааа! Япония же Восток. Наш коллектив был жен-ский, и японцы с большим энтузиазмом возили нас по ресторанам, на экскурсии, показывали страну.

А что больше всего впечатлило в Японии?

Меня больше всего поразил настоящий вулкан! Не спящий, а действующий. В этом весь и прикол. Лава была не красная, а такого, знаешь, яркого цвета морской волны – потрясающий цвет! Он даже какой-то не естественный, не природный, а скорее химический. Но очень красивый! А потом у меня на глазах эта синяя лава начала краснеть. По-трясающе!

На этой горе несколько кратеров. Один потух века назад, другой не очень давно – он еще мокренький. В основном народ ломится на лаву посмотреть, потух-шие вулканы никому не интересны. А я там вообще села и замерла! Огромное черное пространство зем-ли и - ветер. Ни деревьев, ничего вокруг нет. Просто Тарковский! Зона. Сложно объяснить. Очень сильная энергетика… Я не могла шевельнуться.  Потом я пригляделась и увидела на этой черной зем-ле маленькие цветочки эдельвейсы как бусинки! Вот они-то мне в Японии больше всего и запомнились.

А как ты из Японии попала в Италию?

Мой продюсер сказал: “Ты мне очень нравишься на сцене, у тебя хороший голос – чтобы ты хотела в жизни?” Я говорю: “Хотела бы учиться!” Петь-то я пою, но ведь голосом я никогда серьезно не занима-лась. Тогда он сказал, что у него в Италии есть один знакомый маэстро… Этот знакомый оказался дири-жером Итальянской оперы в Риме!

Маэстро Джозеф Джордина. Он работал с потрясающей оперной
звездой, мифом оперного мира

Марией Каллас. У него дача рядом с дачей Феллини. И я к нему прие-хала! Он как раз тогда начинал ра-ботать над “Евгением Онегиным”.  Он меня послушал и порекомендо-вал учиться у Барбары Каприлли. Она потрясающий педагог! Он ска-зал: “Мне кажется, вы с ней сойде-тесь”. Очень важно сойтись не толь-ко по характеру, но и по проблемам, которые у меня тогда были - с голо-сом, с дыханием. Ведь меня никто никогда в жизни не учил, что дышать надо, когда поёшь! И каким именно местом! (смеется). Барбара не просто теоретически объясняет, откуда бе-рется дыхание. Она силой заставляет дышать правильно.

А на каком языке ты там разговаривала? Ведь твой разговорный японский вряд ли помог в Риме…

В Италию я приехала с тремя словами – “уно би-лето” и “аэропорто” (смеется). Барбара Каприлли была в тот время Америке. Я её ждала в Италии две недели. За это время немножко подучила итальян-ский. Потом Барбара приехала, маэстро меня ей представил. Мы заговорили по-итальянски. Для меня всё произошло очень резко. После питерского театра и Японии оказаться вдруг в Риме, в каком-то совер-шенно новом оперном мире. На меня столько свали-лось сразу!

Когда я спросила маэстро, кого бы он назвал луч-шими педагогами оперного пения в мире, он назвал Барбару Каприлли и Марию Каллас.  Два редких голоса, который в мире больше нет – драматическое сопрано. Барбара на меня произвела огромное впе-чатление. Она была солисткой театра Ла Скала. Мы с ней провели три незабываемых месяца. Потом у меня закончилась итальянская виза, и я вернулась в Питер. Но не надолго. Мне позвонили из Америки и пригласили в американское шоу – в цирк.

В цирк?!!

Да! (смеется). Это было абсолютно неожиданно! В три часа ночи раздался звонок, мужской голос в трубке говорит: “Надя, меня зовут Саша Воск, я из Нью-Йорка. У нас бродвейская компания, и мы дела-ем совместное с московским цирком шоу для Север-ной Америки”. Я спрашиваю: “А что вы от меня хо-тите?”. Он говорит: “От вас вообще-то много!” Им нужна была универсальная актриса, умеющая танцевать и петь разные жанры – классику, джаз, фольклор и цыганские песни. Плюс с разговорным английским, чтобы могла вести шоу. Английского я не знала вообще. Смеха ради говорю: “А акробатика тоже требуется?” У них, оказывается, уже был план во время одной песни поднять меня под купол цирка на какой-то дощечке с веревочками! Никакой стра-ховки, ничего… А я высоты боюсь. В этом шоу я была Снежной Королевой и “размораживала” Россию, покрытую льдом.

А бананы там на березах не начинали расти после того, как ты всё оживляла?

Нет, но цыганский костер зажегся! (смеется). Это был шикарный номер.

А как ты в Винстон-Салеме оказалась?

После американского цирка я опять вернулась в Россию. Там я год сидела без работы. И решила на-писать Барбаре Каприлли письмо. Изложила ситуа-цию, попросила совета. Бросить профессию мне или что? Барбара мне ответила: “Не хочешь ли ты снача-ла получить образование?”

Барбара к тому времени ушла со сцены Ла Скала и переехала в Америку для занятий преподавательской деятельностью. Она ненавидит итальянские консер-ватории, и работать там не хотела. Когда я в Италии говорила, что учусь у Каприлли, это производило такой эффект! А в Америке её никто не знает. Барба-ра выбрала Салем Колледж в городе Винстон-Салем штата Северной Каролины. Ей очень понравился этот колледж. И я её сейчас понимаю. Здесь очень пози-тивная атмосфера, которую все поддерживают – и преподаватели, и студенты.

Я тут расслабилась немножко и начала занимать-ся музыкой. Вспомнила, что музыка существует не только для заработка, а для души. Что от неё мож-но получать удовольствие! В таком расслабленном состоянии ты постепенно и находишь свой путь… Однажды Барбара открыла передо мной ноты, и я подумала: “Боже мой, я всю жизнь ждала эту му-зыку”!

А вообще в Америке тебе нравится?

Я не могу сказать, что я видела много Америки. После Питера, Рима, Токио и Нью-Йорка Винстон-Салем кажется таким маленьким, хоть и очень ми-лым (смеется). У меня еще и машины нет. А тут пешком по улицам ходить не принято. Я пробовала –машины останавливаются, меня спрашивают, не надо ли помочь, куда довезти, а то и в соседний отель предложат… (смеется). Надо покупать машину, но это для меня серьезный расход.

Вообще, сама перспектива, что я всё-таки закончу тут колледж, для меня сейчас кажется фантастикой! Я очень благодарна своим родителям за любовь и поддержку.

А над чем ты сейчас работаешь?

Интенсивно готовлюсь к Met-audition. Это очень престижный конкурс Метрополитэн опера. Первый тур будет проходить в январе. Само участие в таком конкурсе дает потрясающий опыт, который очень важен для дальнейшей биографии. Там всё очень сложно и серьезно. Надо приготовить пять арий, но слушать будут только три по выбору комиссии.

Недавно в Салем коллежде прошел первый сольный концерт Нади Бахиревой, который был шагом в под-готовке к оперному конкурсу. Пожелаем же Наде успехов на сцене и грандиозного артистического будущего!

Беседу вела Наталья Тучина,

Винстон-Салем, Северная Каролина